– Что? Для кого? – одновременно спросили Ли и Козетта.

– Сейчас прочитаю, если хотите, – Куница развернул листок и спокойным, бесцветным голосом прочитал:

Дорогая Мартина!

Я пишу тебе это письмо, находясь в угнетённом состоянии духа. Прежде всего, меня мучает мысль, что я не смогу даже отправить его тебе, так как я замурован здесь без возможности хоть как-то сообщиться с цивилизацией.

Формально все пути передо мной открыты, но наша неудачная попытка побега многому меня научила. Если коварный рок выбрал меня своей целью, то вырваться из его лап я не в состоянии. Я молю Бога лишь об одном: ежели неведомое зло вздумало покарать меня, то пусть мной оно и ограничится, не причиняя беды окружающим меня людям.

Я всё больше убеждаюсь, что на моих друзей – да, теперь я вполне могу назвать их друзьями! – возвели напраслину. Мы все в одной лодке, в одной связке. Нас собрали из разных городов и даже стран, очевидно, по жребию, как отбирают лабораторных крыс для опасных экспериментов. Крысы тоже пытаются бороться, когда их кладут на прозекторский стол. Так же жалко трепыхаемся мы, ожидая своей участи.

Больше всего на свете я хотел бы спасти Козетту. О, она далеко не такое нежное и хрупкое создание, каким показалась мне в тот первый вечер! Она сильная, умная, смелая и острая на язык. Раньше я думал, что мне не нравятся слишком бойкие девушки, но теперь убеждаюсь, что ошибался: именно такую всегда искало моё сердце. Козетта не будет хныкать и требовать к себе повышенного внимания, она умеет позаботиться о себе. И в то же время какая она изящная, какая грациозная и лёгкая!

Но довольно о Козетте. Боюсь, Мартина, что я всё-таки обижаю тебя такими дифирамбами в адрес другой девушки. Расскажу лучше о том, что произошло, когда мы получили новое письмо от нашего пленителя.

Прежде всего, мы не могли определить, кому именно оно предназначено. Правила строго запрещают нам делиться сведениями о своих номерах. Должен сказать, что я испытал немалое облегчение, увидев на бумаге номер 3, а не 4. Ведь марионетка №4 – это я! Куница прочитал письмо вслух в нашем присутствии, так что послание наверняка дошло до адресата. Но он, то есть адресат, ничем себя не выдал. Лица у всех были одинаково недоумённые – если, конечно, такое выражение вообще можно приписать лицам вечно унылой Соры, всегда спокойного Куницы и похожей на маленькую сомнамбулу малышки.

– Эм… мы не должны сообщать друг другу свои номера, это я помню. Но что такое «обычное место»? – спросила Козетта.

– Может это место является обычным для той марионетки… я хочу сказать, для того из нас, кому это послание предназначено, – ответил я.

Мою мудрую и своевременно высказанную мысль никто не оценил по достоинству.

– Чушь какая-то! – капризно воскрикнул Ли. – И что теперь делать?

– Тебе – ничего, если ты не номер три, – отозвался Куница.

Мы нерешительно посмотрели друг на друга.

– А что если… а что если нам весь день провести вместе, не разлучаясь? – предположил Ли. – Тогда мы не дадим марионетке №3 возможности сделать своё чёрное дело!

– Глупости, – с ходу отверг это предложение Куница, – мы не знаем, в чём заключается «репетиция». Мы не знаем, кто из нас эта марионетка. Но мы знаем, что если марионетка не выполнит своё задание, то её отправят на склад. Мы не знаем, где этот склад, но лично я не горю желанием там оказаться.

– К тому же мы всё равно не сможем постоянно быть друг у друга на глазах, – добавила Козетта, – я не собираюсь делать пи-пи перед мальчиками.

Ли залился бурным румянцем, да и я наверняка тоже. Всё-таки Козетта – удивительно смелая девушка.

– И что тогда? – грубовато, чтобы скрыть смущение, спросил Ли.

– Да ничего. Будем ждать. – ответил Куница, пожимая плечами.

Меня такой ответ не устроил.

– Чего ждать? – резко спросил его я. – Как долго мы ещё будем сидеть и бездействовать в этом доме с привидениями? Экономка-автомат! В мезонине что-то скрипит! Двери исчезают!

– Что-что? – заинтересовался Куница.

Козетта быстро рассказала ему об итогах нашего обыска. Куница удовлетворённо покивал, будто ничего иного он и не ожидал услышать.

– К сожалению, сейчас у меня нет других идей, – вздохнув, пояснил он, – если они есть у вас – я готов выслушать.

– У меня нет идеи, но есть вопрос, – Ли скрестил руки на груди и решительно шагнул вперёд, – почему это ты ведёшь себя как самый главный? Ты забыл, что это мой дом?

– Кажется, мы уже выяснили, что это не твой дом. – Куница прищурился.

– Это не так уж и важно! – Я не мог не поддержать Ли. – Ты нам не командир. Перестань указывать, кому что делать.

– Если нам не указывать, мы разругаемся, разбредёмся по своим углам и будем сидеть там, как злобные хомяки, – Козетта вдруг встала на сторону Куницы, чего я от неё совершенно не ожидал. – А так мы хоть что-то делаем!

Воцарилось грозовое молчание.

– Я пойду обойду ещё раз вокруг дома, – еле слышно вздохнув, сказал Куница.

– А я пойду с тобой! – Козетта вздёрнула хорошенький носик, взяла Куницу под руку, и они вместе пошли к выходу.

Мы с Ли, фигурально выражаясь, проводили их с разинутыми ртами. А может и не фигурально.

– Почему Козетта его слушается? – возмущённо спросил я у Ли, так как больше спрашивать было некого. – Он не сделал ничего полезного, даже не смог вывести нас из леса!

– Женщины!.. – Ли скривился и махнул рукой. – Втюрилась она в него, вот и всё.

– Как это втюрилась?!

– Обыкновенно. Её сердце пронзила стрела Амура. – Ли захихикал и откинулся на спинку дивана.

Сора тоже как-то неопределённо хмыкнула. Малышки в комнате уже не было – мы не заметили, когда она убежала.

Я остался сидеть с горящими щеками. Неужели?!

Куница и моя возлюбленная где-то гуляли до самого обеда. Я так волновался, что забыл про все наши злоключения и думать не мог ни о чём другом, кроме того уверенного жеста, которым Козетта коснулась руки этого типа.

Что это за имя такое – Куница! Куница – это какой-то лесной зверёк, мелкий хищник, что-то вроде выдры или хорька. На редкость глупое и бессмысленное прозвище. Если не воровская кличка.

Японка Сора убаюкивала свою куклу, мечтательно глядя в окно, а Ли попытался, было, рассказать мне что-то про своего отца и его денежные дела, но понял, что я не слушаю, и со скучающим видом завалился дремать на диван.

Козетта вернулась весёлая, с нежным румянцем на щеках.